Грустная дама червей (2007) смотреть онлайн

В доме напротив моего когда-то жила старушка, которую дети на районе называли не иначе как «бабушка с роялем». Она выходила на балкон с чашкой в мелкую трещинку, будто из прошлого века, и смотрела вдаль, будто всё ещё слышала музыку, которую давно перестали играть. Говорили, что она была концертмейстером — настоящий талант, аккомпанировала выдающимся певцам, и даже кто-то из «Золотого оркестра» знал её по имени. Но с тех пор как умер её муж, она больше не играла. «Говорит, что все мелодии закончились», — шептались во дворе.

Вот и Карина из фильма «Грустная дама червей» — как будто родная сестра той бабушки, только из другого времени, с другим, более бурным фатумом, но той же немой болью, что прячется в пальцах, когда те касаются клавиш.

Она, как и многие женщины, у которых за плечами брак, любовь, предательство и гулкая тишина в квартире на двоих, сначала даже не замечает, как начинается перемена. Просто однажды ты открываешь окно — и ветер пахнет чем-то новым. Или на лестничной клетке появляется он — мужчина, с которым ты делила мечты в далёкой юности, пока сессии сменялись гастролями, а письма не успевали за чувствами. Олег. В прошлом — кумир. Сейчас — сосед.

О, это ощущение — когда герои юношеских грёз вдруг становятся реальностью, — оно как вальс Шопена, где каждая нота будто говорит: «Осторожно. Это может ранить».

Но Карина, хоть и была женщиной тонкой, уязвимой, с нотами в крови вместо эритроцитов, не была наивной. У неё был щит — Леля. Молодая, открытая, словно воскресшая героиня из «Унесённых ветром», только без шелестящих юбок. Та самая женщина, которую ты не можешь не полюбить. Потому что она добрая. Потому что с ней легко. Потому что она первая делится конфетой, а потом — секретом. Они стали подругами. Почти сёстрами. Леля была из тех, кому ты доверяешь шнурки на ботинках и самое ценное — свои слабости.

А потом Карина влюбилась в Олега. Так получилось. Не из злобы, не по расчету, не из желания разрушить — просто потому что всё совпало. Он — саксофонист, что дышит музыкой, она — пианистка, которая вновь нашла в себе ритм. Их взгляды переплетались в репетициях, их дыхание совпадало на сцене, и однажды пальцы нашли друг друга не на клавишах, а в темноте кулуаров. Грех? Да. Но такой, что плачет. Не сжигает — а истончает душу. И ведь Карина честно пыталась вырваться. Каждое утро она смотрела на Лелю и повторяла себе: «Я не могу». А каждый вечер возвращалась к Олегу, словно зависимая от музыки, что звенела между ними в такт биения сердец.

Можно осудить. Легко. Но кто из нас не запутывался в чувствах, когда всё слишком красиво, чтобы быть правильным?

Но всё не вечно. И там, где жизнь дала вкус меда, она часто подмешивает горечь. Авария. Хлопок. Тишина. Сначала Олег — вычеркнут навсегда. Потом — Леля, ушедшая, успев только подарить жизнь, но не получив ничего взамен. Карина осталась. Одна. С крохотным существом, в котором вдруг стало биться сразу два сердца — Олега и Лели. Не её ребёнок. Но её вина. Её боль. Её единственный шанс на искупление.

Она не сомневалась долго. Кто-то говорит — из сострадания. Кто-то — из любви. Но я думаю, она сделала это, потому что иначе не смогла бы дальше жить. Этот младенец стал её шансом научиться играть заново — не на рояле, а на струнах судьбы. И каждый раз, когда она пела ему колыбельную, слышался отголосок того саксофона, в который Олег вкладывал душу, словно хотел передать её Карине, даже не зная, как скоро уйдёт.

Жизнь Карины после этого стала не проще, но тише. Покой, как в джазовой импровизации — приходит после самой лихорадочной партии. Она больше не выступала. Преподавала. Улыбалась. Иногда — слишком редко — открывала старые записи. В одном из интервью её спросили: «Как вы нашли в себе силы?» И она ответила: «Когда тебе в руки дают жизнь — неважно, родная она тебе или нет — ты перестаёшь думать о себе. Это и есть спасение».

Я часто думаю о таких женщинах. Они не героини новостей. Они не звёзды. Но они проживают свою боль так, как другим и не снилось — красиво, с достоинством, в одиночку. Потому что любовь — даже если она начинается с предательства — может завершиться прощением. И светом. И — ребёнком, который смеётся во сне, не зная, какой трагедией он пришёл в этот мир.

А та бабушка с роялем из моего двора… Как-то весной я услышал, как она играет. Сперва тихо, будто нащупывая ноты в пыли. А потом — громче. Музыка лилась из открытого окна, обволакивала деревья, оседала на лавочках. Она снова играла. И я понял — пока есть музыка, пока есть дети, пока есть те, кто способен не отвернуться от боли, — всё не напрасно.