Красавец и чудовище (2014) смотреть онлайн

Если бы мне когда-нибудь пришлось объяснять иностранцу, что такое настоящая, непричесанная русская женщина — с душой, огнем и характером — я бы не рассказывал про Татьяну Ларину или Анну Каренину. Я бы вздохнул, отвёл взгляд в сторону, а потом, не без уважения, сказал бы: Варя Гвоздикова. Вот она — символ. Не с книжных страниц, не из глянца, а из самой настоящей земли, в буквальном смысле — с рынка. У неё под ногтями — земля, на пальцах — мозоли, на плечах — телогрейка, а в глазах — то, что не купить ни за какие помидоры на свете: чистота.

Знали бы вы, как у нас в детстве боялись таких тёток. Они ходили по рынку, словно владели им, и неважно было — у тебя котлета в пакете или пять рублей на мороженое. Эти женщины умели одним взглядом ставить на место. Именно так смотрела Варя. Вернее, не просто смотрела — прожигала. И если кто-то пытался шутить про её телогрейку или про то, что от неё пахнет чесноком, как от столовской кухни, он рисковал оказаться без сдачи и с ощущением, что тебя размазали по лотку, как горчицу по черствой булке.

Но не было в ней злобы. То есть, та злость, что иногда вспыхивала в её взгляде, не была против людей — она была против мира, который слишком много от неё требовал и слишком мало давал взамен. Знаете, бывает, когда человек живёт как может, но всё время на краю. Не пропасть — не беда. Главное — устоять. Варя и стояла. До поры.

Домой она возвращалась не к уюта ради, а чтоб сменить телогрейку на старый халат и снова выслушать, как мать орёт с кухни: «Опять без денег пришла?» И отчим там же — в углу, с бутылкой, как неизменная мебель. Пьёт — не потому что праздник, а потому что забыл, каково это — быть трезвым. А Варя терпела. Потому что другого дома у неё не было. Потому что где-то в прошлом, ещё до того, как всё так перекосилось, она любила этих людей. И может, где-то в глубине души всё ещё любила. Или хотя бы вспоминала, как это было — когда отец жил, когда коса была не сплетена в спешке, а расчёсана до блеска, и она, отличница Варя, писала сочинения про Толстого, потому что ей это нравилось.

Жизнь смяла всё это. Сплющила, как пустую жестянку. И всё же она держалась.

До того дня, пока всё окончательно не сломалось.

Обычно такие перемены случаются, когда человек теряет всё. Вари выбрасывают с рынка. Не просто — с матом, унижением и визгом. Просто потому, что наступила на ногу некоему Ивану — столичному бизнесмену, гладкому, как мраморная столешница в дорогом ресторане. Он, конечно, не терпит грубости. А она — не терпит хамства. Ну и понеслось. Слово за слово, сапог по ноге, и вот она — без работы. А дом? Мать кидает ей в лицо тряпку, отчим хлопает дверью в ванну, и Варя оказывается не просто на улице — она оказывается нигде.

Это был бы конец. Для многих — точно. Но не для неё.

Случай — удивительная штука. Если бы мне кто-то сказал, что та самая Варя, которую называют «чудовищем», окажется способна пробудить в сердце мраморного Ивана что-то живое — я бы рассмеялся. Не потому, что не верю в любовь. А потому, что такие истории, как правило, живут в книжках, вроде Красавицы и чудовища. Только в жизни всё наоборот: чудовище здесь не Варя.

Понимаете, Иван — не плохой человек. Просто он, как многие, давно не видел настоящей боли. Он прятался за деньгами, галстуками, стеклянными перегородками и отчётами. Варя же — она как оголённый нерв. И в какой-то момент, сам не понимая зачем, он начинает тянуться к ней. Не из жалости. А потому, что она — настоящая. Не позолоченная, не притворная. И — странное дело — именно с ней он впервые за много лет чувствует себя живым.

А она… Она сперва рычит, как кошка, которую загнали в угол. Но постепенно — не сразу, через занозы, крики, через слёзы, которые она себе не позволяет — начинает оттаивать. Не потому что он красивый. А потому что он впервые спрашивает: «Как ты?» — и ждёт ответ. Не для приличия. А по-настоящему.

В моём детстве была такая баба Лида. Работала дворником. Никогда не улыбалась. Все её боялись. А однажды я уронил портфель — и она подняла, вытерла и сказала: «Не плачь, ничего страшного». И я заплакал — потому что мне никто до этого не говорил, что не страшно. Варя — такая же. И в тот момент, когда рядом появляется кто-то, кто не боится её грубости, кто видит за ней человека — она впервые позволяет себе быть собой.

Фильм "Красавец и чудовище" живёт не в диалогах. Он в паузах. В том, как она снимает телогрейку. В том, как он впервые смотрит на грязные пальцы — и не морщится. В том, как медленно, почти незаметно, двое начинают понимать, что самое страшное — это вовсе не быть «чудовищем». Самое страшное — быть никому не нужным.

И да, это история не про золушки. Это история про землю, про боль, про то, что иногда любовь растёт в самых неприметных щелях. Там, где все уже махнули рукой.

А у Варвары — растёт. Потому что она — не чудовище. Она — женщина. Живая. Настоящая. С ранами, с огнём, с прошлым, которое не исправить, и с будущим, которое, чёрт побери, может быть — если рядом кто-то, кто готов идти с ней до конца.

Вот об этом и история. И, если вы вдруг подумаете, что всё это неправда, что в жизни так не бывает — вспомните бабу Лиду. Или Варю. Или себя. Потому что в каждом из нас живёт и чудовище, и красавец. И всё зависит от того, кто нас увидит первыми.